Вызов смерти [= Шоу смерти] - Дин Кунц

– Но готовы ли остальные Революционеры? Группы коммандос? Передающие устройства, с которых Лиза и я…

– Все подготовлено.

Майк откинулся в кресле, глядя, как в камине пляшет огонь, а дымок поднимается туда, где он будет поглощен мощными водяными фильтрами, скрытыми в толще бетонных стен.

– Продвижение Мелоуна – это удача, на которую мы и не рассчитывали, – сказал Нимрон. – Вот. – Он нерешительно протянул фотографию.

– Но это же я! Нимрон промолчал.

– Вы изменили меня так, чтобы я выглядел как этот человек!

– Я полагаю, вам не сказали о том, что вы будете похожи на другого человека. Мы пытались полностью изменить ваши взгляды, ваши позиции в этом отношении. Каждое изменение было достаточным потрясением для вашего "я". А если бы вы к тому же знали, что становитесь живой копией кого-то другого – это могло стать чрезмерным грузом. Возможно, вы не думали об этом. Быть может, это и является причиной возникшей проблемы.

В прежние времена реакция Майка была бы весьма бурной. Но теперь это все не имело такого уж значения. Теперь он был частью чего-то большего, хотя и работал на себя. В Шоу все было не так; там он работал на всех, кроме себя: на Шоу и его руководство, на Кокли, на семьсот миллионов пускающих слюни зрителей. Теперь жизнь его была другой, она стала лучше. И если уж он взялся изучать предлагаемый план, то кое с чем придется смириться. Так Майк и сделал.

– Продолжайте, – сказал он.

– Я рад, что вы не потеряли душевного равновесия. Мы, даже после столького времени, боялись, что вы можете отреагировать негативно.

– Я слишком глубоко увяз во всем этом, чтобы возражать. Кроме того, теперь я выгляжу лучше, чем когда-либо.

Нимрон улыбнулся и продолжал:

– Мы планируем удалить настоящего Мелоуна и заменить его вами. Он – единственный в Шоу человек, у которого ваш тип лица и то же сложение. Любой тест, какой только можно применить, подтвердит, что вы – Джейк Мелоун.

– Моя кровь, глаза и новый голос?..

– Его.

– И возможно, я смогу сделать так, чтобы Кокли не получил точной информации об этом убежище, – сказал Майк после затянувшейся паузы. – По тем рапортам, которые я предоставлю ему, такого убежища существовать не будет.

– Если только он уже не получил эти рапорты.

– Тогда этот милый танец окончится.

– Но мы будем работать, даже если это предположение верно. Вы должны доставить Лизу на условленную точку в подземном гараже "Башен Кокли" через двадцать четыре часа после вашего внедрения в здания Шоу.

– Это очень маленький срок.

– Ни для кого не будет большего, – сказал Нимрон, и внезапно сквозь его энергичность, которой он прикрывался, словно доспехами, проступила застарелая усталость.

Майк снова взглянул на фотографию:

– Я выгляжу, пахну и даже говорю так, как этот человек. Но разве я могу знать, что он собой представляет?

– Мы знаем, – сказал Нимрон, доставая папку, содержащую пачку пожелтевших листов бумаги. – Мелоун высокомерен со всеми, кроме Кокли. Он умен и знает это. Он чрезвычайно амбициозен. С некоторыми из тех вопросов, на которых погорел его предыдущий начальник, он вполне может справиться. Он карабкается на вершину и вполне может достичь ее раньше кого-либо другого, если будет по-прежнему уверять босса в своей скромности и незаменимости и будет успевать везде, где тому нужно. Он инстинктивно боится Кокли.

– Все боятся Кокли.

– И Кокли это знает. Но, судя по нашим записям, Мелоун умеет подавлять внешние проявления страха, хотя и позволяет Кокли угадать, что за внешней невозмутимостью скрывается все то же, что и у других.

– Другими словами, мои колени не должны дрожать в присутствии Кокли.

– Конечно.

Майка это заинтересовало. "Кажется, это невозможно", – подумал он.

"Мальком Мальком и его супруга сели в кресла и погрузились в ауру. Сегодня вечером он испытывал вожделение. Она пребывала в расстроенных чувствах. Оба рассчитывали получить удовольствие от вечерней программы. Шоу всегда давало зрителю все необходимое: яркие ощущения, секс, много любви, много ненависти, ярость и счастье.

Они уже начали погружаться в сознания двух юных Исполнителей. Они видели, что происходит; однако Мальком Мальком заметил, что почему-то стал меньше осознавать окружающее, тогда как обычно бывало наоборот. Его сознание ускользало за пределы сознания того Исполнителя, с которым он желал слиться. Оно проскальзывало насквозь и продолжало движение. Сначала он подумал, что это просто новая сенсация, преподнесенная Шоу. Затем это стало скорее страшно, нежели интересно. Потом – бесконечно ужасно. Он попытался призвать сознание обратно, но не сумел. Он удвоил усилия. Теперь вокруг него были только лопающиеся пузыри…

Эмп… пат… ист… Пузыри сказали "Эмпатист" – словно ветер проскрежетал в ветвях голых деревьев.

Они сказали это, словно морская пена в морской пене в… Словно птичьи голоса. Посланцы ужаса. Мальком Мальком окончательно простился со своим телом и закричал, становясь частью чего-то еще, чего-то бесконечно большего. И миссис Мальком тоже кричала… Они находились под аурой только четыре минуты".

В эту ночь Майку Джоргове приснился сон. Сон был цветным, очень похожим на реальность, и одним из его персонажей была Лиза. Теперь сон освежал его больше, чем раньше. Он затрагивал, задевал, ласкал все его чувства.

Они были на пикнике. Стол был уставлен всеми видами деликатесов: красные фрукты, желтые фрукты, тонкие и толстые бутерброды, кофе и пирожные. С ним была Лиза. Ее золотые волосы оттеняла синева неба, в котором горело почти такое же яркое золото. Ее глаза были синими – словно сквозь них просвечивало это невероятно чистое небо. Ее губы были подобны долькам яблока, лежащим на подносе. Ее руки дрожали. Лиза всегда волновалась во время выступления. В ее глазах он мог видеть себя самого – высокого и красивого. С карими глазами. Нет, синими. Карими. Синими. Он, словно сумасшедший, не мог разобрать, какого цвета у него глаза. И какова форма носа. И линия подбородка. С этой секунды сон превратился в кошмар.

Часть третья

РЕВОЛЮЦИЯ!

Глава 1

Два часа ночи. Главное здание "Башен Кокли" высилось подобно гигантскому дереву из бетона и стали: основная часть башни была стволом, а балконы и выступы, галереи со стеклянным полом были ветвями и листьями. На верхних этажах мерцали россыпи огней. Подъезд и начинающийся за ним вестибюль были залиты теплым оранжевым сиянием. Через лужайку медленно и бесшумно, потушив фары, двигался, подобно ночной бабочке, черный аэромобиль. В нем, словно в темной пещере, сидели водитель, телохранитель и Майк Джоргова.

– Линия сигнализации прямо впереди, – сказал телохранитель.

– Проходы есть? – спросил водитель.

– Хмм… Нет. Сплошная ограда. Видимо, она окружает все здание.

Машина притормозила перед полосой кустарника и остановилась. Майк перегнулся через спинку переднего сиденья и увидел зеленую преграду, пульсирующую желтым от верхнего угла экрана к середине, а затем в противоположный угол.

– Какой ширины? – спросил водитель.

– Девять, может быть, двенадцать футов.

– Стоит нам коснуться ее, как все охранники башни сбегутся сюда и начнут палить в нас из вибропистолетов.

Водитель приблизился к воротам без ограды. Они стояли абсурдные и невероятные. Однако путь к стеклянным дверям подъезда проходил через них.

– Там, у ворот, установлен звонок для посетителей, – сказал водитель. – Майк, как вы смотрите на то, чтобы подойти и позвонить? Они должны пропустить здешнего, особенно такую важную птицу, как Мелоун. Скажите им, что забыли электронный пропуск и не можете открыть замок. Мы будем неподалеку, в тех кустах слева от ворот.

Майк нащупал газовый пистолет, спрятанный в рукаве, в пристегнутой к предплечью кожаной кобуре. Резкий взмах руки – и пистолет окажется у него в ладони, готовый стрелять, нести разрушение. Майку еще не приходилось стрелять по живым мишеням, но он видел на снимках жертвы таких выстрелов. Пьер считал, что Майк должен знать о последствиях заранее – до настоящей битвы, чтобы шок не замедлил его движений. На снимках были тела, лишенные голов, головы, лишенные лиц, люди, вывернутые наизнанку. Даже ради Лизы, даже ради спасения собственной жизни – все равно было ужасно убивать так. Но он чувствовал, что сможет спустить курок, если должен будет сделать это. Выбор был невелик: нажать и убить или НЕ нажать и БЫТЬ убитым.

Они вышли из аэромобиля и, пригибаясь, почти ползком, перебежали газон по направлению к другой полосе кустарника. Там Майк выпрямился и подошел к звонку – псевдодеревянному ящику высотой в половину человеческого роста, снабженному белой пластмассовой кнопкой.

Динь-динь-динь.

В вестибюле зашевелились. Высокий мрачный мужчина в шинели подошел к стеклянной двери и всмотрелся в ворота, пересекая взглядом сотню футов разделяющего их пространства. Открыл дверь и лениво, одновременно и быстро двинулся вперед.